«Дорогая незнакомая сестра» Как во время холодной войны женщины из СССР и США знакомились и дружили по переписке

В первое десятилетие холодной войны обычные американские и советские женщины были друзьями по переписке. Они делились фотографиями своих детей, обсуждали гендерное равенство и вспоминали о Второй мировой. Больше полувека оригиналы писем хранились в Государственном архиве РФ, пока их не обнаружила историк из Бостонского университета Алексис Пери. 

В конце 2024 года в издательстве Harvard University Press вышла ее книга «Мой дорогой незнакомый друг. Примечательная переписка между американскими и советскими женщинами» об этой уникальной странице женской истории. Письма поставили под сомнение общепринятую хронологию холодной войны, согласно которой личные контакты между гражданами СССР и США стали возможны только с наступлением оттепели. «Гласная» рассказывает, какой была дружба между советскими и американскими женщинами и почему о ней все забыли. 

«Содействие пониманию и миру на земле»

«Дорогая Ирина, позавчера я получила ваше письмо и была так счастлива. Я уже было подумала, что вы не получили мой ответ или, возможно, это правда, [что] ваше правительство не хочет нашей переписки из-за этой отвратительной “холодной войны”, о которой пишут в газетах» — так начиналось послание, которое 1 декабря 1948-го отправила из США в Советский Союз 46-летняя Миртл Парк. 

С москвичкой Ириной Кузнецовой, которой была адресована корреспонденция, жительница Канзаса Парк начала переписываться в 1947-м. Ответ на свое последнее письмо она ждала четыре месяца. Вторая мировая война закончилась только два года назад, но отношения между СССР и США уже было сложно назвать союзническими. Впрочем, Миртл волновалась зря: Ирина была в отпуске за городом. Ей не терпелось ответить американской подруге.

«Посетив балтийское побережье неподалеку от Риги, мы вместе с отцом отправились в Армению — одну из союзных республик, расположенную в Закавказье, — объяснила Ирина долгое отсутствие корреспонденции. — И вот только получила ваше письмо и немедленно села за ответ, потому что хочу, чтобы вы получили его как можно скорее». 

Миртл Парк, никогда не покидавшая США, с энтузиазмом поддержала разговор о незнакомой ей местности. «Я обратилась в Комитет [американо-советской] дружбы с просьбой помочь мне приобрести качественную русскую карту. Ее хотела моя мама, и я думала, что это был бы хороший подарок на Рождество. Как только я ее получу, то сразу же проверю, где находится Закавказье, Рига и Армения», — написала она. 

Этот диалог продолжался на протяжении семи лет — с 1947-го по 1953-й, несмотря на сложные отношения между США и СССР. Вторая мировая война быстро сменилась холодной. В 1946 году Уинстон Черчилль произнес Фултонскую речь, которую принято считать началом противостояния между Советским Союзом и Штатами за расширение сфер влияния. В Америке наступило время маккартизма, а в СССР — ждановщина и борьба с космополитизмом, в которой прослеживались и антиамериканские настроения. 

В обеих странах за симпатию или хотя бы подозрение в симпатии к противнику можно было лишиться карьеры и свободы.

«Не удивляйтесь, если перестанете получать мои письма», — предупреждала Парк советскую подругу. Незадолго до того в США произошли аресты местных левых активистов, выступающих за дружеские отношения с СССР. 

Беседы между советскими и американскими людьми помогут преодолеть политические разногласия, верила Парк. «Как видите, ваше письмо немедленно развеяло эти опасения [о начале холодной войны] и наша переписка уже принесла какое-то понимание. То, что вы рассказываете мне, дает мне пищу для обсуждения с людьми, у которых сложилось очень неправильное представление о вашем правительстве и состоянии вашего народа», — писала американка.

«Я согласна, что война — это самое ужасное преступление. Я надеюсь, что ваша страна развивает экономическую систему, которая будет больше способствовать миру, — писала Миртл. — Я решительно настроена на то, чтобы делать свое маленькое дело по содействию пониманию и миру на земле». 

«Женщине, в Россию»

С начала Великой Отечественной войны Советский Союз отчаянно нуждался в открытии второго фронта. Повлиять на общественное мнение в западных странах советские власти стремились в том числе с помощью женского активизма. Так, в сентябре 1941 года Советское бюро информации, которое занималось распространением военной пропаганды в СССР и за его пределами в годы войны, создало Антифашистский комитет советских женщин. 

В задачи нового органа входило убедить жительниц других стран собирать пожертвования в пользу Советского Союза, устраиваться на военные производства и требовать от своих правительств открытия в Европе второго фронта. В 1942 году возник проект по переписке между советскими и иностранными женщинами — чтобы убеждать их в необходимости помощи напрямую. Комитет занялся сбором писем и их отправкой за границу. 

Проект быстро потерпел неудачу. Комитет интересовали США, которые были очень далеки от конфликта. Американки, в отличие от британок, переживших бомбежки и тяготы войны и охотно вступавших в переписку с советскими женщинами, были равнодушны к призывам.

Все изменилось в феврале 1943 года. 

«Женщины в Америке приветствуют вашу Красную армию. Я каждый день молюсь за то, чтобы Господь послал Красной армии больше смелости и силы на продолжение и завершение этой войны», — писала неизвестной советской адресатке 58-летняя Маргарет Уолтерс после того, как прочла в газетах об исходе Сталинградской битвы, продолжавшейся с 17 июля 1942 года по 2 февраля 1943-го. 

Советская победа над гитлеровской армией под Сталинградом стала коренным переломом в Великой Отечественной и Второй мировой войнах. В США она была встречена с восхищением. Несколько городов, включая Нью-Йорк, объявили «день Сталинграда» праздником. 

Преисполненные чувствами американки отправляли письма и почтовые открытки в Советский Союз — и в качестве адресата обычно писали «Женщине, в Россию», «В Сталинград. Кому-то в России» или просто «Советской женщине». Другие с просьбой найти им кого-либо для переписки даже обращались в посольство СССР в Вашингтоне и консульство в Нью-Йорке.

Вскоре появились более эффективные способы связаться. Американская НКО War Relief Control Board, которой покровительствовал президент США Франклин Рузвельт, открыла благотворительную организацию Russia War Relief, посылавшую в СССР одежду, еду и медицинские препараты на 46 миллионов долларов. В 1943 году к ним добавились письма от американок. 

Russia War Relief даже стала печатать специальные почтовые открытки для желающих отправить письмо в Советский Союз. Правда, на них можно было уместить только короткий текст. 

Тогда другая организация, Национальный комитет американо-советской дружбы, стала продавать карточки с подписью «Напишите мне как можно скорее», чтобы стимулировать более длинные переписки между жительницами двух стран. 

Вскоре комитет создал дочернюю организацию, которую назвали Женским комитетом. Она тесно сотрудничала с Антифашистским комитетом и отправляла письма американок в СССР по советской дипломатической почте. Там, в отличие от американской, корреспонденцию из США не вскрывали. 

Впрочем, ни Центральный комитет Коммунистической партии, ни Госдепартамент США не препятствовали реализации проекта. Напротив, на него даже не распространялись ограничения по количеству и содержанию писем, отправленных за границу гражданскими лицами, которые ввели с началом мировой войны. 

Политики и бюрократы по обе стороны океана, большинство из которых были мужчины, не видели международной опасности в обсуждениях, как они считали, воспитания детей и семейного быта. Проект был рассчитан исключительно на обычных женщин, не имевших заслуг в сфере труда, революционного прошлого и не занимавших должности, которые давали бы доступ к ценной информации. 

«Есть ли среди ваших друзей афроамериканцы?»

«Обычная женщина, живущая на ферме, имеет семью, для которой нужно стирать, гладить и готовить. Они также ухаживают за курицами и огородом», — описывала Миртл Парк из Канзаса быт в своей местности московской подруге Ирине Кузнецовой. 

Обе имели поразительно мало общего. Миртл была старше 23-летней Ирины в два раза. Она управляла двумя фермами в городке Энглвуд, население которого в то время не превышало 350 человек, и иногда трудилась на них сама. Кузнецова, искусствовед по образованию, училась в аспирантуре и работала куратором в Пушкинском музее в Москве, даже после истощающей войны насчитывающей 4 миллиона жителей. 

Впрочем, разница в жизненном опыте не была чем-то необычным для примерно 750 участниц проекта, продолжавшегося на протяжении первого десятилетия холодной войны. Подавляющее большинство советских корреспонденток были из Москвы, число адресаток из других городов РСФСР и из союзных республик за все время едва превысило четыре десятка. А среди американок нередко встречались жительницы маленьких местечек — например, Миртл. Несмотря на это,

собеседницы быстро находили общий язык и темы для обсуждения. 

Миртл Парк всю жизнь обеспечивала себя, работая школьной учительницей. Выйдя замуж после 40 лет, она решила не заводить детей: «Думала, что слишком стара [для этого]». Миртл наставляла Ирину: «Вы сильно моложе и должны выйти замуж, создать собственную семью. Насколько я понимаю, русские женщины при желании могут совмещать это с работой, так как в вашем распоряжении есть дневные детские сады». Социальный порядок в Советском Союзе, в котором женщина могла быть и работницей, и матерью, вызывал интерес и в некоторой степени зависть американских корреспонденток. 

Советские женщины часто писали о войне, но не как о политическом событии, а как о личном опыте. Так, Ирина Кузнецова рассказывала Парк о воздушных налетах на Москву в 1941 году: «Зажигательные бомбы несколько раз падали на наш дом, и мы сами тушили их с помощью песка. Это было очень страшное время, но в итоге все разрешилось». Этим письма между обычными женщинами отличались от пропагандистских материалов Антифашистского комитета советских женщин, который стремился вызвать у американок чувство вины и стыда за страдания народа СССР. 

Американки узнавали о проекте независимо, из рекламных объявлений в газетах и журналах. Решив написать письмо, они обычно начинали его словами «дорогой незнакомый друг» или «дорогая незнакомая сестра». Далее письмо отправлялось в Советский Союз. Там им занимался Антифашистский комитет советских женщин, в штате которого состояли переводчики, редакторы и цензоры. Те проверяли содержание писем, правили языковые ошибки, переводили измененный вариант с английского на русский и перепечатывали. Ту же работу позже проделывали с корреспонденцией, которая отправлялась из СССР в США. 

Цензура, впрочем, была слабой. В письмах практически ничего не изменяли — только вычеркивали или меняли одно-два предложения, которые казались идеологически некорректными. Единственным наставлением, которое получили от властей советские участницы проекта, было не забывать описывать реальность «как настоящие патриотки своей страны». 

Вместо идеологии и политики женщины обычно обсуждали материнство, работу и гендерное равенство. Например, отправляли друг другу фотографии своих детей. Но даже по этим письмам заметно, как различалась жизнь в обеих странах. Советские собеседницы описывали свои достижения в колхозе или особенности работы женщин на шахтах. 58-летняя Маргарет Уолтерс в 1943 году спрашивала свою корреспондентку: «Есть ли у вас какие-либо увлечения, коллекционируете ли вы что-нибудь?», не представляя, насколько разнился опыт обычной советской и американской женщины во время войны. 

Одна адресантка из СССР интересовалась, осуждает ли ее собеседница расизм так же, как это делал американский писатель Марк Твен: «Пожалуйста, расскажите, есть ли среди ваших друзей афроамериканцы? Есть ли они среди студентов и преподавателей института, в котором вы работаете?»

Называя себя пацифистками, американки опирались на представление, что женщины, как матери, от природы предрасположены к тому, чтобы противодействовать войнам и конфликтам. Советские корреспондентки тоже были за мир, но полагали, что мужчины и женщины способны на это в одинаковой степени и что при необходимости те и другие снова возьмутся за оружие, чтобы его защитить. 

«Я подозревала, что письма были подделками»

Несколько лет назад американский историк из Университета Бостона Алексис Пери работала в Государственном архиве Российской Федерации в Москве. В какой-то момент она обнаружила там несколько коробок с сотнями наспех перевязанных бумажных писем 1940–1950-х годов. Они принадлежали советским и американским женщинам. Именно они легли в основу ее книги «Мой дорогой незнакомый друг. Примечательная переписка между американскими и советскими женщинами». 

Пери решила попытаться восстановить историю писем, но столкнулась с несколькими проблемами. Переписка датировалась первым десятилетием холодной войны. Тогда, по мнению историков, между гражданами США и СССР не было и не могло быть каких-либо личных контактов. 

«Обычно рассказывают, что во время [холодной] войны между Соединенными Штатами и Советским Союзом существовала короткая, такая, знаете ли, гражданская дипломатия. А потом все закончилось до [прихода к власти] Хрущева и Эйзенхауэра, когда произошла оттепель. Поэтому я сильно удивилась, увидев весь этот интернационализм в эпоху Сталина и Трумэна, — особенно потому, что на переднем плане процесса оказались женщины», — рассказывала она в подкасте New Book in Women’s History. 

Из-за этого поначалу Пери относилась к находке со скепсисом. «Я подозревала, что, возможно, письма были подделками, написанными парой человек, которые сидели в офисе и притворялись сотнями разных людей. Понадобилось много времени, чтобы убедиться, что это отличная тема, особенно если разыскать некоторых из них [адресаток] и подтвердить их истории», — объясняла в подкасте историк. 

Находка Алексис Пери опровергла общепринятую в историографии хронологию холодной войны, доказав, что в отношениях между двумя странами были и теплые моменты. Определить обстоятельства, при которых это произошло, оказалось непросто. У российского архива, хранящего письма, не было подробной информации о предыстории. Данные о том, что во время Второй мировой войны и после нее существовал проект по переписке между советскими и американскими женщинами, удалось обнаружить в США. Но они оказались засекречены, в доступе Пери отказали. 

«Сердечная дипломатия» 

Возможно, причина кроется в обстоятельствах, при которых проект все-таки закрылся в середине 1950-х. 

В период расцвета маккартизма Женский комитет, руководивший проектом по переписке в США, подвергся политическому преследованию. Причина была в том, что организация, формально независимая, была создана при участии Национального комитета американо-советской дружбы. Он, в свою очередь, официально не придерживался просоветской позиции, занимаясь лишь «деятельностью в защиту мира». При этом комитет никогда, по крайней мере во время войны, не критиковал СССР, а некоторые его усилия были направлены на борьбу с «антисоветской» пропагандой в США, выяснила Пери. 

В состав комитета входили несколько членов американской Коммунистической партии. Это дало ФБР повод считать его угрозой национальной безопасности США и начать расследование.

Преследование коснулось и Женского комитета.

Но было безрезультатным: его сотрудницы на судебных заседаниях утверждали, что не относятся к Национальному комитету и не могут отвечать за его деятельность. 

Проект в итоге все равно закрылся, но уже по инициативе советской стороны. Переписка между обычными женщинами — «сердечная дипломатия», как ее называет Пери, — не имела политического эффекта, посчитали в ЦК КПСС. Их попробовали сменить на известных советских и левых американских активисток. Но те постоянно медлили с ответом и в итоге попросили освободить их от участия в проекте из-за нехватки времени. 

К тому моменту у тех, кто участвовал в международном женском движении, появились другие возможности для личного общения: союзы и конференции. С началом оттепели советское посольство в Вашингтоне снова стало получать письма от местных жителей с просьбой помочь найти в СССР подругу по переписке. Но в Советском Союзе проекты по организации переписки с женщинами из-за границы переориентировали на страны Варшавского договора, Азии и Африки. В середине 1950-х годов количество американских адресаток искусственно сократили до пары десятков. Сколько продолжались эти переписки, неизвестно.